Плачет баба потому,
что увяло тело,
а давала не тому,
под кого хотела.

Городов немецких кубик Рубика
Покрути и окажешься вдруг
В марципане старинного Любека
Где прекрасен безделья досуг.

Я задержусь на этом глобусе
и сочен буду как оладушка,
покуда юноша в автобусе
не скажет мне: Садитесь, бабушка.

Враги мои, бедняги, нету дня,
чтоб я вас не задел, мелькая мимо;
не мучайтесь, увидевши меня:
я жив еще, но это поправимо.

Набив на окна быта доски,
пришла пора скитаний вольных,
уже в крови скрипят повозки
моих прапредков беспокойных.