Плачет баба потому, что увяло тело, а давала не тому, под кого хотела.
Городов немецких кубик Рубика Покрути и окажешься вдруг В марципане старинного Любека Где прекрасен безделья досуг.
Я задержусь на этом глобусе и сочен буду как оладушка, покуда юноша в автобусе не скажет мне: Садитесь, бабушка.
Враги мои, бедняги, нету дня, чтоб я вас не задел, мелькая мимо; не мучайтесь, увидевши меня: я жив еще, но это поправимо.
Набив на окна быта доски, пришла пора скитаний вольных, уже в крови скрипят повозки моих прапредков беспокойных.