Царствует кошмарный винегрет в мыслях о начале всех начал: друг мой говорил, что Бога нет, а про черта робко умолчал.
Сделался вкус мой богаче оттенками, тоньше, острей, но не строже: раньше любил я брюнеток с шатенками, нынче – и крашеных тоже.
Как надоели мне несносные ханжи! Вина подай, саки, и, кстати, заложи Тюрбан мой в кабаке и мой молельный коврик; Не только на словах я враг всей этой лжи.
Дятлом часто мне голову долбит жена. Не закончив дупла, не отстанет она. Зная это, я, гневом-смолой заплывая, остаюсь бессловесным, молчу, как сосна!