Господь в печали не покинет, Когда уйду, лишь он и знает. Но емкость, где мой прах остынет, Пусть урну не напоминает.
Я жил распахнуто и бурно, и пусть Господь меня осудит, но на плите могильной урна - пускай бутыль по форме будет.
Крича про срам и катастрофу, порочат власть и стар и млад, и все толпятся на Голгофу, а чтоб распяли - нужен блат.
Я так привык уже к перу, что после смерти - верю в чудо - Творец позволит мне игру словосмесительного блуда.
Меня оттуда съехать попросили, но я сосуд российского сознания и часто вспоминаю о России, намазывая маслом хлеб изгнания.
Служа, я жил бы много хуже, чем сочинит любой фантаст, я совместим душой со службой, как с лесбиянкой - педераст.