Я любил не гнильё,
я любил не жнивьё,
полюбив в русскоречье
безударное «ё».

В душе у всех теперь надрыв:
без капли жалости эпоха
всех обокрала, вдруг открыв,
что, где нас нет, там тоже плохо.

Все силы собери и призови,
увидя сквозь цветную оболочку,
насколько ты и в дружбе, и в любви
живешь и умираешь в одиночку.

Он был не глуп, дурак Наум,
но был устроен так,
что все пришедшее на ум
он говорил, мудак.

Он новые четверостишья просит,
мол, старые наскучили ему.
Он прав, но где я новые возьму,
когда душа уже не плодоносит.