В твоей истоптанной душе,
Где лишь ленивый не топтался
Нет места, где бы я уже
Совместно плакал и смеялся.

Я свободен от общества не был,
и в итоге прожитого века
нету места в душе моей, где бы 
не ступала нога человека.

Варясь в густой еврейской каше,
смотрю вокруг, угрюм и тих:
кишмя кишат сплошные наши,
но мало подлинно своих.

К любви не надо торопиться,
она сама придет к вам, детки,
любовь нечаянна, как птица,
на папу капнувшая с ветки.

На любое идейное знамя,
даже лютым соблазном томим,
я смотрю недоверчиво, зная,
сколько мрази ютится под ним.

 И, вроде, получал не по чуть-чуть,
И, помню, не сорил деньгами,
А все равно в последний путь
Меня несли вперед долгами.