Живя не грустя и не ноя,
и радость и горечь ценя,
порой наступал на гавно я,
но чаще - оно на меня.

В тюрьме, от жизни в отдалении,
слышнее звук душевной речи:
смысл бытия – в сопротивлении
всему, что душит и калечит.

Того, что будет с нами впредь,
уже сейчас легко достигнуть:
с утра мне чтобы умереть -
вполне достаточно подпрыгнуть.

Для одной на свете цели
все бы средства хороши:
пепел дней, что зря сгорели,
подмести с лица души.

В лабиринтах, капканах и каверзах рос
мой текущий сквозь вечность народ;
даже нос у еврея висит, как вопрос,
опрокинутый наоборот.