Живя не грустя и не ноя, и радость и горечь ценя, порой наступал на гавно я, но чаще - оно на меня.
В тюрьме, от жизни в отдалении, слышнее звук душевной речи: смысл бытия – в сопротивлении всему, что душит и калечит.
Того, что будет с нами впредь, уже сейчас легко достигнуть: с утра мне чтобы умереть - вполне достаточно подпрыгнуть.
Для одной на свете цели все бы средства хороши: пепел дней, что зря сгорели, подмести с лица души.
В лабиринтах, капканах и каверзах рос мой текущий сквозь вечность народ; даже нос у еврея висит, как вопрос, опрокинутый наоборот.