Я тленен, но вечен Дербент, в чьей памяти татуировкой в надежде предсмертной и робкой я выколю автопортрет.
Весь мир - загон, и люди в нём - бараны. Жуют траву бездумные стада, Дают руно и жизни, в общем, рады. А их ещё и режут иногда.
Мир запутан и таинственен, все в нем смутно и темно, и дороги к чистой истине пролегают сквозь говно.
Послушно готов я гореть на огне, но только в преддверье огня Всевышний обязан ответствовать мне горят ли, кто хуже меня.
Гегемон оказался растленен, вороват и блудливо-разумен; если ожил бы дедушка Ленин, то немедленно снова бы умер.