Как тайное течение реки, в нас тянется наследственная нить: еврей сидит в еврее вопреки желанию его в себе хранить.
Он стал великим без труда И не сочтите за пижонство. Тогда взошла его звезда, Когда пришел он к многоженству.
Жил бы да жил, не тужа ни о чем, портит пустяк мой покой: деньги ко мне притекают ручьем, а утекают - рекой.
Люблю я утром духа трезвость и лист бумаги на столе, а ближе к ночи - блуда резвость и блики влаги на стекле.
С тоской копаясь в тексте сраном, его судить самодержавен, я многим жалким графоманам бывал сиятельный Державин.