Среди совсем чужих равнин теперь матрешкой и винтовкой торгует гордый славянин с еврейской прытью и сноровкой.
Ночью проснешься и думаешь грустно: люди коварны, безжалостны, злы, всюду кипят ремесло и искусство, душат долги и не мыты полы.
Я полон, временем гордясь, увы, предчувствиями грустными, ибо, едва освободясь, рабы становятся Прокрустами.
Убийственны разгулы романтизма, но гибельна и сонная клоака; безумие страшней идиотизма, но чем-то привлекательней, однако.
Закона ненасытная утроба Жует людей с начала всех времен. И знаем мы с рождения до гроба. "Закон суров, но это же закон".