Для многих душ была помехой
моя безнравственная лира,
я сам себе кажусь прорехой
в божественном устройстве мира.

Исчезли сон и труд, еда,
В наш век пошёл отсчёт обратный:
Нас трахают как и тогда,
Ещё и лечат не бесплатно.

Женщина, таящая обиду,
Внутренне пылает, как в огне,
Ангелом являясь только с виду,
Демоном бывает в глубине.

Клянусь едой, ни в малом слове
обиды я не пророню,
давным-давно я сам готовил
себе тюремное меню.

Сижу пока под следственным давлением
в одном из многих тысяч отделений:
вдыхают прокуроры с вожделением
букет моих кошмарных преступлений.