Пора уже налить под разговор, селедку покромсавши на куски, а после грянет песню хриплый хор, и грусть моя удавится с тоски.
Валит дым из моих ноздрей, пахнет водкой мое брюзжание, а кругом говорят: еврей – это разум и воздержание.
Я в «антикварный» прихожу На встречу с юностью моей. И там её я нахожу Среди непроданных вещей.
А я б во всех газетах тиснул акт для всехнего повсюду любования: «Агрессией является сам факт еврейского на свете пребывания».
Жаль беднягу: от бурных драм расползаются на куски все сто пять его килограмм одиночества и тоски.