Пора уже налить под разговор,
селедку покромсавши на куски,
а после грянет песню хриплый хор,
и грусть моя удавится с тоски.

Валит дым из моих ноздрей,
пахнет водкой мое брюзжание,
а кругом говорят: еврей –
это разум и воздержание.

Я в «антикварный» прихожу
На встречу с юностью моей.
И там её я нахожу
Среди непроданных вещей.

А я б во всех газетах тиснул акт
для всехнего повсюду любования:
«Агрессией является сам факт
еврейского на свете пребывания».

Жаль беднягу: от бурных драм
расползаются на куски
все сто пять его килограмм
одиночества и тоски.