Бежишь, почти что настигая, пыхтишь в одежде лет и знаний, хохочет истина нагая, колыша смехом облик задний.
Везде цветя на все лады и зрея даже в лютой стуже, евреи - странные плоды: они сочней, где климат хуже.
Ушёл из нашего вагона. Сошёл на станции своей. По неизбежному закону Свершённых дел. Прожитых дней.
У женщин юбки все короче; коленных чашечек стриптиз напоминает ближе к ночи, что существует весь сервиз.
С банальной быстротечностью хотя мы все умрём, еврейство слиплось с вечностью, как муха - с янтарём.