Я тем, что жив и пью вино, свою победу торжествую: я мыслил, следователь, но я существую.
Я не гожусь в друзья аскетам, их взгляд недвижен и мертвящ, когда под водку с винегретом я тереблю бараний хрящ.
А если где-то ждёт попойка, и штоф морозится большой, то я лечу, как птица-тройка, хотя еврейская душой.
Шел я трезвый - веселья искал и вина. Вижу: мертвая роза - суха и черна. "О несчастная! В чем ты была виновата?" "Я была чересчур весела и пьяна!"
Когда средь общей тишины ты монолог сопишь ученый, услышь себя со стороны, и поумнеешь, огорченный.