Варясь в густой еврейской каше,
смотрю вокруг, угрюм и тих:
кишмя кишат сплошные наши,
но мало подлинно своих.

Душа поэта в мире диком
Нежна, как фея.
Как знать, что этот забулдыга –
Не Ерофеев?

На машины взираю я с дрожью
И понять не могу, хоть убей:
Разве можно создание Божье
Доверять самоделкам людей?!

Уже вот-вот к моим ногам
подвалит ворох ассигнаций,
ибо дерьмо во сне - к деньгам,
а мне большие го'вны снятся.

Еще я имею секреты
и глазом скольжу по ногам,
но дым от моей сигареты
уже безопасен для дам.