Бог молчит совсем не из коварства, просто у него своя забота: имя его треплется так часто, что его замучила икота.
Народ бормочет и поёт, но пьяный взгляд его пронзителен: вон тот еврей почти не пьёт, чем, безусловно, подозрителен.
На безрассудства и оплошности я рад пустить остаток дней, но плещет море сытой пошлости о берег старости моей.
В пустой заботе жизнь прожить нам можно, Мгновения за вечность принимая, И хоть постигнуть смысла невозможно, Мы будем жить... зачем не понимая.
Наследием своей телесной ржави Россию заразил Ильич; с годами обнаружился в державе духовного скелета паралич.