Как безумец, я прожил свой день, я хрипел, мельтешил, заикался: я спешил обогнать свою тень и не раз об нее спотыкался.
Виднее в нас после бутылки, как истрепались в жизни бывшей; мы не обломки, мы обмылки эпохи, нас употребившей.
Не горюй, старик, наливай, наше небо в последних звездах, устарели мы, как трамвай, но зато и не портим воздух.
Пьеса "Жизнь" идет в природе не без Божьей прихоти: одеваемся на входе и лежим на выходе.
Я друг чинару вдвойне, как только о нём при мне с весною в деве-древушке грустит душа Шаганэ.