Томясь тоской и самомнением,
не сетуй всуе, милый мой,
жизнь постижима лишь в сравнении
с болезнью, смертью и тюрьмой.

У кресла цирюльница будто у плахи
засуетилась, едва я под ахи
шепнул ей, что я сексуальный маньяк,
желающий нынче постричься в монахи.

Покинет и тебя, друг, чувство бодрости,
Ведь жизнь и скоротечна, и изменчива,
Не заводи речь с женщиной о возрасте,
А с возрастом — не заводи о женщинах.

На убогом и ветхом диванчике
я валяюсь, бездумен и тих,
в голове у меня одуванчики,
но эпоха не дует на них.

Евреям доверяют не вполне
и в космос не пускают, слава Богу:
евреи, оказавшись на Луне,
устроят и базар и синагогу.