На всем лежит еврейский глаз, у всех еврейские ужимки, и с неба сыплются на нас шестиконечные снежинки.
Загадочная русская душа вселяется в отзывчивое тело: душа как только выпить захотела, так тело тащит выпивку спеша.
Слежу без испуга и дрожи российских событий пунктир: свобода играет, как дрожжи, подкинутые в сортир.
Вчера я бежал запломбировать зуб, и смех меня брал на бегу: всю жизнь я таскаю мой будущий труп и рьяно его берегу.
Я ни в чем на свете не нуждаюсь, не хочу ни почестей, ни славы; я своим покоем наслаждаюсь, нежным, как в раю после облавы.