О чем ты, божия раба,
Бормочешь стонами своими?
Душа строга, а плоть слаба -
верчусь и маюсь между ними.

То ли поумнел седой еврей:
мира не исправишь все равно,
то ли стал от возраста добрей,
то ли жалко гнева на гавно.

Женщиной славно от века
все, чем прекрасна семья;
женщина - друг человека,
даже когда он свинья.

А вера в Господа моя -
сестра всем верам:
пою Творцу молитвы я
пером и хером.

Еврейского характера загадочность
не гений совместила со злодейством,
а жертвенно-хрустальную порядочность
с таким же неуемным прохиндейством.