Забавно здесь под волчьим взглядом повсюдной жизни колыхание, а гибель молча ходит рядом, и слышно мне её дыхание.
Мы пили жизни пьяный сок и так отчаянно шустрили, что нынче сыпем не песок, а слабый пых мучнистой пыли.
Всегда в нестройном русском хоре бывал различен личный нрав, и кто упрямо пел в миноре, всегда оказывался прав.
На тьму житейских упущений смотрю и думаю тайком, что я в одном из воплощений был местечковым дураком.
Растет познанье. Но при этом душе ни легче, ни просторней: чем выше ветви дышат светом, тем глубже тьма питает корни.