Растет познанье. Но при этом
душе ни легче, ни просторней:
чем выше ветви дышат светом,
тем глубже тьма питает корни.

Повинен буду я навряд ли,
что духом был убог и мал,
вина моя - что явной падле
я часто руку пожимал.

Никто из самых близких поневоле
в мои переживания не вхож,
храню свои душевные мозоли
от любящих участливых галош.

Способный нерадивый ученик,
забывший о единственности срока,
я жизнь мою пишу как черновик,
надеясь на продление урока.

Старость – изумительные годы:
кончены заботы и мытарства
полностью зависишь от погоды,
от жены, потомства и лекарства.