Одна загадка в нас таится, душевной тьмой вокруг облита, в ней зыбко стелется граница еврея и антисемита.
Нам чей-то опыт нипочём, У нас к чужому — строго. Опять идём своим путём. Туда нам и дорога.
Придёт хана на мягких лапах, закончу я свой путь земной, и комиссары в чёрных шляпах склонятся молча надо мной.
Под грудой книг и словарей, грызя премудрости гранит, вдруг забываешь, что еврей; но в дверь действительность звонит.
Она усердно, праведно молилась, Безнравственность и грязь ругая гневно. И без любви с мужчиной не ложилась, А посему влюблялась ежедневно.