Под грудой книг и словарей,
грызя премудрости гранит,
вдруг забываешь, что еврей;
но в дверь действительность звонит.

Я Господу доверил все обиды,
Проживши жизнь стремглав и на бегу.
И никогда, ей богу, не завидовал,
Что обогнать других я не могу.

Сижу с утра до вечера
с понурой головой:
совсем нести мне нечего
на рынок мировой.

Идея, когда образуется,
должна через риск первопутка
пройти испытание улицей -
как песня, как девка, как шутка.

Ничуть былое не тая,
но верен духу парадокса,
любить Россию буду я
вплоть до дыхания Чейн-Стокса.