Куда по смерти душу примут, я с Богом торга не веду; в раю намного мягче климат, но лучше общество в аду.
Вдовцы Ахматовой и вдовы Мандельштама - бесчисленны. Душой неколебим, любой из них был рыцарь, конь и дама, и каждый был особенно любим.
Воздух ещё будет повсеместно свеж, полезен жизни и лучист, ибо у России, как известно, время - самый лучший гавночист.
В людской активности кипящей мне часто видится печально упрямство курицы, сидящей на яйцах, тухлых изначально.
Наш век имел нас так прекрасно, что мы весь мир судьбой пленяли, а мы стонали сладострастно и позу изредка меняли.