Когда мы пьем, бутылка честно
теплом покоя дарит нас,
и мир становится на место,
остановив безумный пляс.

Жалеть, а не судить я дал зарок,
жестока жизнь, как римский Колизей,
и Сталина мне жаль: за краткий срок
жену он потерял и всех друзей.

Сейчас бы и в России не оставили
меня без воздаяния мне чести,
сейчас бы на могилу мне поставили
звезду шестиконечную из жести.

Позабыв, зачем избрали
Люди временно её,
Власть, презревшая морали,
Превращается в жульё.

Боже, Боже, до чего же
стал миленок инвалид:
сам топтать меня не может,
а соседу - не велит.