Когда мы пьем, бутылка честно теплом покоя дарит нас, и мир становится на место, остановив безумный пляс.
Жалеть, а не судить я дал зарок, жестока жизнь, как римский Колизей, и Сталина мне жаль: за краткий срок жену он потерял и всех друзей.
Сейчас бы и в России не оставили меня без воздаяния мне чести, сейчас бы на могилу мне поставили звезду шестиконечную из жести.
Позабыв, зачем избрали Люди временно её, Власть, презревшая морали, Превращается в жульё.
Боже, Боже, до чего же стал миленок инвалид: сам топтать меня не может, а соседу - не велит.