Такой терзал беднягу страх забытым быть молвой и сплетней, что на любых похоронах он был покойника заметней.
Лежу на нарах без движения, на стены сумрачно гляжу; жизнь - это самовыражение, за это здесь я и сижу.
В года весны мы все грешили, но интересен ход явления: те, кто продолжил, - дольше жили, Бог ожидал их исправления.
Уже меня утехи карнавала огнем не зажигают, как ни грустно, душа светлеет медленно и вяло, смеркается - стремительно и густо.