Если счастье сменяется горем, друзья,
в пустоте торричеллевой жить мне нельзя.
Я тогда, умирая на время для жизни,
в преисподней стихов оживляю себя...

Земля моих великих праотцов
полна умов нешибкого пошиба,
а я среди галдящих мудрецов
молчу, как фаршированная рыба. 

Старость – изумительные годы:
кончены заботы и мытарства
полностью зависишь от погоды,
от жены, потомства и лекарства.

Опять меня оставив в дураках,
Ушли домой. Как это неэтично!
Приходится держать себя в руках.
Увы, недолго. И весьма частично.

Я пролетал над Мухою однажды,
Сорвавшися со шпилей пражских башен.
И лица в завитушках Арт Нуво
Меня ловили взглядом роково.