В похмельные утра жестокие из мути душевной являлись мне мысли настолько глубокие, что тут же из виду терялись.
Не вмещается горе мое в этой злачной долине земной. Не вмещаются вздохи мои в моей клетке стесненной грудной. «Что за горе?» — спросил ты меня. Друг мой, горе мое таково, Что горенья и жара его не вместит небосвод голубой.
Спасибо, Россия, что ты привила мне свойство твое - готовность у крайней черты спокойно шагнуть за нее.