Подыми пиалу и кувшин ты, о свет моих глаз,
И кружись на лугу, у ручья в этот радостный час,
Ибо многих гончар-небосвод луноликих и стройных
Сотни раз превратил в пиалу, и в кувшин - сотни раз.

Спешу с утра опохмелиться я,
чтоб горем не была беда,
если начнётся репетиция
премьеры Страшного суда.

Гуляка, прощелыга и балбес,
к возвышенному был я слеп и глух,
друзья мои - глумливый русский бес
и ереси еврейской шалый дух.

Обзавелся ученой женой - не взыщи:
станешь тут же рогат, но причин не ищи.
О давидовой кротости помни всечасно,
да о бренности жизни. Молись! Не ропщи!

Алкоголик в бедламе Хайяма читал.
Рубаи о вине он в тетрадь записал, -
оправдать свою страсть вознамерился этим,
будто братья - мудрец и бездонный бокал!