Варясь в густой еврейской каше,
смотрю вокруг, угрюм и тих:
кишмя кишат сплошные наши,
но мало подлинно своих.

Кипит и булькает во мне 
идей и мыслей тьма,
и часть из них еще в уме,
а часть - сошла с ума.

Всем дамам улучшает цвет лица
без музыки и платья чудный танец,
но только от объятий подлеца
гораздо ярче свежесть и румянец.

Я счастья ждал от бытия,
Желал его, аж сердце ныло.
Оно пришло... и понял я,
Что ждать его приятней было.

Блаженство витает шальное,
стихают надрыв и надлом,
когда закипает хмельное
вампиршество душ за столом.