Я вышел ночью на балкон. Стою. Курю. Темно. Свежо. И вдруг раздался женский стон: Ей плохо или хорошо?
Божий мир так бестрепетно ясен и, однако, так сложен притом, что никак и ничуть не напрасен страх и труд не остаться скотом.
Молчите все, я осмотрю салон. Не надо слов, мне ясно, это - он. Поймите, это вовсе не ребячество, Еврейско-русское похмельное землячество.
Еще лежит земля в морозе, а у весны - уже крестины, и шелушится на березе тугая ветка Палестины.
Предпочитая быть романтиком во время тягостных решений, всегда завязывал я бантиком концы любовных отношений.