нет, будни мои вовсе не унылы,
и жизнь моя, терпимая вполне,
причудлива, как сон слепой кобылы
о солнце, о траве, о табуне.

В нас не простая кровь течет,
в ней Божий дух, как хмель в вине,
нас жар сотворчества влечет
к бумаге, женщине, струне.

Он был завзятый политолог,
Всё видел через свой кристалл,
И путь его был прям и долог,
Но откровением не стал. 

Плетясь по трясине семейного долга
и в каше варясь бытовой,
жена у еврея болеет так долго,
что стать успевает вдовой.

На машины взираю я с дрожью
И понять не могу, хоть убей:
Разве можно создание Божье
Доверять самоделкам людей?!