С тех пор, как я к земле приник, я не чешу перстом в затылке, я из дерьма сложил парник, чтоб огурец иметь к бутылке.
Дурацким страхом я томлюсь во время даже похорон. Речей высоких я боюсь: а что как пукнет Цицерон?
Да, верно, доказательств маловато, Не накопаешь, как не суетись. Но все-таки евреи виноваты. Хотя бы тем, что сперли летопИсь.
Застолья благочинны и богаты в домах, где мы чужие, но желанны, мужчины безупречны и рогаты, а женщины рогаты и жеманны.