Дурацким страхом я томлюсь во время даже похорон. Речей высоких я боюсь: а что как пукнет Цицерон?
В чертах российских поколений чужой заметен след злодейский: в национальный русский гений закрался гнусный ген еврейский.
Самую жестокую простуду Лечить резона нет совсем, С пилюлями болеть неделю буду, Без них поправлюсь дней за семь.
Ты был и есть в моей судьбе, хоть был общенья срок недолог; я написал бы о тебе, но жалко - я не гельминтолог.
Чем за общее счастье без толку страдать Лучше счастье кому-нибудь близкому дать. Лучше друга к себе привязать добротою, Чем от пут человечество освобождать.