За женщиной мы гонимся упорно,
азартом распаляя обожание,
но быстро стынут радости от формы
и грустно проступает содержание.

Я евреям не даю,
я в ладу с эпохою.
Я их сразу узнаю -
по носу и по хую.

Я тайно обзавёлся шалашом,
чтоб изнутри утробным малышом
будить Россию, в ком уже не стыдно
и впроголодь мне жить, и нагишом.

Ну, каково созорничал
Охальник, бабник и пройдоха:
Так хорошо всегда кончал,
А тут вот взял – и кончил плохо.

Одна загадка в нас таится,
душевной тьмой вокруг облита,
в ней зыбко стелется граница
еврея и антисемита.