В тюрьме я понял: Божий глас
во мне звучал зимой и летом:
налей и выпей, много раз
ты вспомнишь с радостью об этом.

Мы предателей наших никак не забудем
и счета им предъявим за нашу судьбу,
но не дай мне Господь недоверия к людям,
этой страшной болезни, присущей рабу.

Уверен я: в любые времена,
во благе будет мир или в беде,
но наши не сотрутся имена —
поскольку не написаны нигде.

Я свободен от общества не был,
и в итоге прожитого века
нету места в душе моей, где бы 
не ступала нога человека.

Если на душе моей тревога,
я ее умею понимать:
это мировая синагога тайно
призывает не дремать.