Я теперь вкушаю винегрет сетований, ругани и стонов, принят я на главный факультет университета миллионов.
Смотрю на нашу старость с одобрением мы заняты любовью и питьем; судьба нас так полила удобрением, что мы еще и пахнем и цветем.
Не цепляйтесь, бабы-дуры, Нет у вас ни капли такта: Я могу ещё де-юре, Не могу уже де-факто.
И я бы, мельтеша и суетясь, грел руки у бенгальского огня, но я живу, на век облокотясь, а век облокотился на меня.
У Бога нет бессонницы, он спал бы как убитый, но ночью Ему молятся бляди и бандиты.