Я теперь вкушаю винегрет
сетований, ругани и стонов,
принят я на главный факультет
университета миллионов.

Смотрю на нашу старость с одобрением
мы заняты любовью и питьем;
судьба нас так полила удобрением,
что мы еще и пахнем и цветем.

Не цепляйтесь, бабы-дуры,
Нет у вас ни капли такта:
Я могу ещё де-юре,
Не могу уже де-факто.

И я бы, мельтеша и суетясь,
грел руки у бенгальского огня,
но я живу, на век облокотясь,
а век облокотился на меня.

У Бога нет бессонницы,
он спал бы как убитый,
но ночью Ему молятся
бляди и бандиты.