Моя империя опаслива:
при все своей державной поступи
она привлечь была бы счастлива
к доносной службе наши простыни.

Чадит окурок дней моих
все глуше и темней,
и тонким дымом вьется стих
с испепеленных дней.

Подыми пиалу и кувшин ты, о свет моих глаз,
И кружись на лугу, у ручья в этот радостный час,
Ибо многих гончар-небосвод луноликих и стройных
Сотни раз превратил в пиалу, и в кувшин - сотни раз.

У  судий  наших  интересный  нрав, -
Кто  побогаче – тот  и  будет  прав.
Автомобилем  правил  мэра  брат,-
Ребёнка  сбил. Ребёнок - виноват!

Когда бы мой еврейский Бог
был чуть ко мне добрей,
он так легко устроить мог,
чтоб не был я еврей!