Оставит мелочь смерть-старуха
от наших жизней скоротечных:
плоды ума, консервы духа,
поживу крыс библиотечных.

Весь день я по жизни хромаю,
взбивая пространство густое,
а к ночи легко понимаю
коней, засыпающих стоя.

Когда мы пьем, бутылка честно
теплом покоя дарит нас,
и мир становится на место,
остановив безумный пляс.

Нет ни в чем России проку,
странный рок на ней лежит:
Петр пробил окно в Европу,
а в него сигает жид.

На убогом и ветхом диванчике
я валюсь, бездумен и тих,
в голове у меня одуванчики,
но эпоха не дует на них.