Оставит мелочь смерть-старуха от наших жизней скоротечных: плоды ума, консервы духа, поживу крыс библиотечных.
Весь день я по жизни хромаю, взбивая пространство густое, а к ночи легко понимаю коней, засыпающих стоя.
Когда мы пьем, бутылка честно теплом покоя дарит нас, и мир становится на место, остановив безумный пляс.
Нет ни в чем России проку, странный рок на ней лежит: Петр пробил окно в Европу, а в него сигает жид.
На убогом и ветхом диванчике я валюсь, бездумен и тих, в голове у меня одуванчики, но эпоха не дует на них.