Какое счастье - рознь календарей
и мой диапазон души не узкий:
я в пятницу пью водку как еврей,
в субботу после бани пью как русский.

Наш век имел нас так прекрасно,
что мы весь мир судьбой пленяли,
а мы стонали сладострастно
и позу изредка меняли.

Это был не роман, это был поебок,
было нежно, тепло, молчаливо
и, оттуда катясь, говорил колобок:
до  свиданья, спасибо, счастливо.

Клеймя то подлецов, то палачей,
мы нежимся, заочный суд устроив,
но счастливы - от мерзких мелочей
в характерах талантов и героев.

Знакома всем глухая робость,
когда у края вдруг шатает:
нас чувство тихо тянет в пропасть,
но разум за руку хватает.