Уверен я: в любые времена,
во благе будет мир или в беде,
но наши не сотрутся имена —
поскольку не написаны нигде.

Чтоб хоть на миг унять свое
любви желание шальное,
мужик посмеет сделать все,
а баба - только остальное.

Мне повезло: я знал страну,
одну-единственную в мире,
в своем же собственном плену
в своей живущую квартире.

Не прыгай с веком наравне, 
будь человеком;
не то окажешься в гавне
совместно с веком.

Варясь в густой еврейской каше,
смотрю вокруг, угрюм и тих:
кишмя кишат сплошные наши,
но мало подлинно своих.