С утра неуютно живется сове, прохожие злят и проезжие, а затхлость такая в ее голове, что мысли ужасно несвежие.
Я курю возле рюмки моей, а по миру сочится с экранов соловьиное пение змей и тигриные рыки баранов.
Гордыня во мне иудейская пылает, накал не снижая: мне мерзость любая еврейская мерзей, чем любая чужая.