Я задержусь на этом глобусе
и сочен буду как оладушка,
покуда юноша в автобусе
не скажет мне: "Садитесь, бабушка."

По счету света и тепла,
по мере, как судьба согнула,
жизнь у кого-то протекла,
а у другого - прошмыгнула.

Когда боль поселяется в сердце,
когда труден и выдох и вдох,
то гнусней начинают смотреться
хитрожопые лица пройдох.

Заметно и причудливо неровен
и тая вдруг до вакуума вплоть,
дух времени бывает бездуховен -
тогда оно втройне лелеет плоть.

В остывшей боли - странная отрада
впоследствии является вдруг нам,
полны тоски отпущенники ада,
и радость их-с печалью пополам.