Хоть я уже избыл мой жребий, хотя ослаб умом и статью, мне до сих пор журавль в небе милей, чем утка под кроватью.
Крушу я ломом грунт упорный, и он покорствует удару, а под ногтями траур черный - по моему иному дару.
Жизнь становится дивной игрой сразу после того, как поймешь, что ничем и ни в чем не герой и что выигрыш - в том, что живешь.
Во всякой порче кто-то грешен, за этим нужен глаз да глаз, и где один еврей замешан - уже большой избыток нас.
Наш дух и после нас живет в природе - так в памяти былое угасает, но слово, дуновение, мелодия - и все из ниоткуда воскресает.