Хоть я уже избыл мой жребий, 
хотя ослаб умом и статью, 
мне до сих пор журавль в небе 
милей, чем утка под кроватью.

Крушу я ломом грунт упорный,
и он покорствует удару,
а под ногтями траур черный -
по моему иному дару.

Жизнь становится дивной игрой
сразу после того, как поймешь,
что ничем и ни в чем не герой
и что выигрыш - в том, что живешь.

Во всякой порче кто-то грешен,
за этим нужен глаз да глаз,
и где один еврей замешан -
уже большой избыток нас.

Наш дух и после нас живет в природе -
так в памяти былое угасает,
но слово, дуновение, мелодия -
и все из ниоткуда воскресает.