Возможно, будет речь моя резка, Но, полагаю я, не все едино: Так, осетрина — это не треска, Треска — не осетрина!
Боюсь, что еврея постигнет в тепле разжиженность духа и крови: еврейское семя на мерзлой земле взрастает гораздо махровей.
Путая масштабы и каноны, вовсе не завися от эпохи, рыцарей съедают не драконы, а клопы, бактерии и блохи.
Наш разум тесно связан с телом, и в том немало есть печали: про то, что раньше ночью делал, теперь я думаю ночами.
Свалился мне на голову кирпич, я думаю о нем без осуждения: он, жертвуя собой, хотел постичь эстетику свободного падения.