Стал на диване я лежать, уйдя на полную свободу, и не хочу принадлежать я ни к элите, ни к народу.
Маленький мальчик на стройке гулял, башенный кран рядом груз подымал. Тяжесть не выдержал старенький трос,- мальчик ушами к сандалям прирос.
Как бы ни слабели год от года тьма и духота над отчим домом, подлинная русская свобода будет обозначена погромом.
Давай, Господь, решим согласно, определив друг другу роль: ты любишь грешников? Прекрасно. А грешниц мне любить позволь.
Есть женщины осеннего шитья: они, пройдя свой жизненный экватор, в постели то слезливы, как дитя, то яростны, как римский гладиатор.