Весь век я наглое бесстыдство являл, не зная утомления, и утолялось любопытство, неся печаль от утоления.
По счастью, все, что омерзительно и душу гневом бередит, не существует в мире длительно, а мерзость новую родит.
Стали бабы страшной силой, полон дела женский треп, а мужик - пустой и хилый, дармоед и дармоеб.
Очень много во мне плебейства, я ругаюсь нехорошо, и меня не зовут в семейства, куда сам бы я хер пошел.
Художника, так повелось, Легко обидеть всякий может. Ублюдков видим мы насквозь, Что их нисколько тревожит.