Весь век я наглое бесстыдство
являл, не зная утомления,
и утолялось любопытство,
неся печаль от утоления.

По счастью, все, что омерзительно
и душу гневом бередит,
не существует в мире длительно,
а мерзость новую родит.

Стали бабы страшной силой,
полон дела женский треп,
а мужик - пустой и хилый,
дармоед и дармоеб.

Очень много во мне плебейства,
я ругаюсь нехорошо,
и меня не зовут в семейства,
куда сам бы я хер пошел.

Художника, так повелось,
Легко обидеть всякий может.
Ублюдков видим мы насквозь,
Что их нисколько тревожит.