Хотя за годы одичания
смогли язык мы уберечь,
но эхо нашего молчания
нам до сих пор калечит речь.

На землю валятся ракеты,
Течь не желают реки вспять,
И даже в области балета
Нам больше нечего сказать

Видимо, в силу породы,
ибо всегда не со зла
курица русской свободы
тухлые яйца несла.

Давай, Господь, решим согласно,
определив друг другу роль:
ты любишь грешников? Прекрасно.
А грешниц мне любить позволь.

В тюрьме я понял: Божий глас
во мне звучал зимой и летом:
налей и выпей, много раз
ты вспомнишь с радостью об этом.