Большая для мысли потеха, забавная это удача, что муза еврейского смеха - утешница русского плача.
Прости Россию, милостивый бог, за то, что спьяну рыщет без дорог, не отзываясь сыну, кто смиренно простил её, но отрезвить не смог.
Многое мне в мире неизвестно, только чтоб не школьничать натужно, я сказал непознанному честно, что оно и на хуй мне не нужно.
Глаза не прикрыл я рукой, а занял закуской на блюде, и жизнь принимаю такой, какой её нет и не будет.
Такой терзал беднягу страх забытым быть молвой и сплетней, что на любых похоронах он был покойника заметней.