Повсюду, где варят искусство из трезвой разумной причины, выходит и вяло и грустно, как секс пожилого мужчины.
Темна российская заря, и смутный страх меня тревожит: Россия в поисках царя себе найти еврея может.
Я старый, больной и неловкий, но знают гурманки слияния, что в нашей усталой сноровке еще до хера обаяния.
Неожиданным открытием убиты, мы разводим в изумлении руками, ибо думали, как все антисемиты, что евреи не бывают дураками.
Не зря читал я книги, дух мой рос, дает сейчас мой разум безразмерный на самый заковыристый вопрос - ответ молниеносный и неверный.